Неточные совпадения
Лодки эти превосходны
в морском отношении: на них одна длинная мачта с длинным парусом. Борты лодки, при боковом ветре, идут наравне с линией
воды, и нос
зарывается в волнах, но лодка держится, как утка; китаец лежит и беззаботно смотрит вокруг. На этих больших лодках рыбаки выходят
в море, делая значительные переходы. От Шанхая они ходят
в Ниппо, с товарами и пассажирами, а это составляет, кажется, сто сорок морских миль, то есть около двухсот пятидесяти верст.
— Я не буду говорить о себе, а скажу только о вас. Игнатий Львович
зарывается с каждым днем все больше и больше. Я не скажу, чтобы его курсы пошатнулись от того дела, которое начинает Привалов; но представьте себе:
в одно прекрасное утро Игнатий Львович серьезно заболел, и вы… Он сам не может знать хорошенько собственные дела, и
в случае серьезного замешательства все состояние может уплыть, как
вода через прорванную плотину. Обыкновенная участь таких людей…
— Лоскутов? Гм. По-моему, это — человек, который родился не
в свое время. Да… Ему негде развернуться, вот он и
зарылся в книги с головой. А между тем
в другом месте и при других условиях он мог бы быть крупным деятелем…
В нем есть эта цельность натуры, известный фанатизм — словом, за такими людьми идут
в огонь и
в воду.
Волны подгоняли нашу утлую ладью, вздымали ее кверху и накреняли то на один, то на другой бок. Она то бросалась вперед, то грузно опускалась
в промежутки между волнами и
зарывалась носом
в воду. Чем сильнее дул ветер, тем быстрее бежала наша лодка, но вместе с тем труднее становилось плавание. Грозные валы, украшенные белыми гребнями, вздымались по сторонам. Они словно бежали вперегонки, затем опрокидывались и превращались
в шипящую пену.
Это была трогательная просьба. Только
воды, и больше ничего. Она выпила залпом два стакана, и я чувствовал, как она дрожит. Да, нужно было предпринять что-то энергичное, решительное, что-то сделать, что-то сказать, а я думал о том, как давеча нехорошо поступил, сделав вид, что не узнал ее
в саду. Кто знает, какие страшные мысли
роятся в этой девичьей голове…
Катер покачивало, но он бодро подымался на одну волну и, с замедлением перевалившись через нее, смело
зарывался носом
в следу ющую, между тем как разрезанная им
вода взмывала к самым бортам.
И она шлепнулась с сучка, на который было снова влезла,
в воду, нырнула
в тину и совершенно
зарылась в ней, чтобы посторонние предметы не мешали ей размышлять. Пять минут прошло, утки совсем было собрались лететь, как вдруг из
воды, около сучка, на котором она сидела, показалась ее морда, и выражение этой морды было самое сияющее, на какое только способна лягушка.
В нем все закопошилось, заметалось, испуганное ослепительным светом: целая стая маленьких большеголовых «бычков» носилась туда и сюда, поворачиваясь точно по команде; стерляди извивались, прильнув мордой к стеклу, и то поднимались до поверхности
воды, то опускались ко дну, точно хотели пройти через прозрачную твердую преграду; черный гладкий угорь
зарывался в песок аквария и поднимал целое облако мути; смешная кургузая каракатица отцепилась от скалы, на которой сидела, и переплывала акварий толчками, задом наперед, волоча за собой свои длинные щупала.
— Когда это будет, про то еще сорока на
воде хвостом писала, — молвила Фленушка. — Матушка не один год еще продумает да по всем городам письма отписывать будет, подобает, нет ли архиерею облаченье строить из шерсти. Покаместь будут
рыться в книгах, дюжину подушек успеешь смастерить.
— Смотри только, Алексеюшка, с Карпушкой-то не больно
зарывайся! — молвил Трифон. — У него ведь всяко лыко
в строку. Чуть обмолвишься, разом к ответу… А ведь он рад-радехонек всех нас
в ложке
воды утопить… Памятлив, собака!
— Да, Володя, все эти дни я думала, долго, мучительно думала и убедилась: ты безнадежный обскурант и рутинер. Ну, спроси себя, что может дать тебе твоя усердная и добросовестная работа? Скажи: что? Ведь из этого старого хлама,
в котором ты
роешься, давно уже извлекли всё, что можно было извлечь. Как ни толки
воду в ступе, как ни разлагай ее, а больше того, что уже сказано химиками, не скажешь…